Принц с простудой в сердце - Страница 52

Артем прочитал статью трижды. События разворачивались на окраине города в три часа ночи. В ту самую ночь, когда он сгорал от страсти к Веронике. Тяжелый денек выдался Трифонову и подручным Могилы. Значит, Савва и Иван с Гороховой отправились на ту квартиру, адрес которой не указывался, и там встретили свою смерть. А не за то ли, что вернулись с дела без марки? А тут еще и Трифонов объявился. Как же он ухитрился взять след, когда его машина стояла на Гороховой не меньше часа после исчезновения «нивы»? А не жена ли адвоката навела Трифонова на нужный адресок? Если она привела его на Гороховую, то потом и освободить решила, поняв, что уже все марки найдены, вынесены и находятся в надежном месте. О пленении Добронравова Артем ничего не знал. Ему Могила объяснил все иначе. Адвоката убили, и труп его спрятали. Пока о смерти никому не известно, надо выкрасть все самое ценное, а то родственники растащат. План по двум точкам составил для Могилы какой-то ушлый пройдоха, он же скупщик и заказчик. В квартиру Артем не полез, там вскрывать нечего, а сейф возложили на него. Но в нем оказалась только одна марка. А по контракту Артем должен выполнять свою работу, пока не соберутся все три марки. Стоимость марок его не интересовала. Он сам определил тариф своих работ, и Могила с ним не спорил. Тогда он еще не знал, какие злоключения его ожидают.

Кажется, Трифонов взял след. Как бы он не привел следователя к нему. Вряд ли… Могила его не сдаст, а по найденным отмычкам никого не найдешь. Эти отмычки везде находят. Толку что? Пять лет ищут и еще десять искать будут. Могила скрыл от него, что адвокат жив и его пытают. Могила скрыл и то, что его отщепенцы ходят с оружием. И только по этим причинам Артем дважды попадал в капкан и чудом выбрался из него. За это Могила и будет наказан. Хватит с него и двух марок, а эту он пустит по волнам Невы.

Артем и радовался, и злился. С одной стороны, все выглядело в мрачных красках, а с другой — он попал в этот дом, который стал для него очень дорогим. И, наконец, он нашел сумасшедшую девчонку, которая теперь и его сводила с ума.

…Дверь его комнаты открылась во втором часу ночи. Он еще не спал, все думал о странном женихе, адвокате, Юле, Анне Дмитриевне и Нике.

Ника пришла в длинной ночной рубашке, совершенно прозрачной, и, подбежав к кровати, зажала ему рот горячей ладонью.

— Тихо! Не дай Бог мать узнает. Тогда нам обоим конец. Варька шпионит за мной и все докладывает матери. У этого дома кругом глаза и уши. Но больше я терпеть не могу. Я все думала, что ты приедешь в город. На каждой перемене выбегала на улицу из института, а тебя все нет и нет. Ты мне всю душу истерзал… — Она прильнула к его лицу, и он ощутил на щеках ее мягкие пушистые волосы.

Все мысли куда-то исчезли, он уже ни о ком и ни о чем не думал.

— Ты сумасшедшая.

— И даже не в силах это скрыть. Вся жизнь пошла кувырком.

— К хорошему это не приведет.

— Я не знаю, что будет дальше и боюсь думать на эту тему. Но развязка должна быть. Я только молю Бога об одном: чтобы он не отнимал у меня тебя.

Артем почувствовал ее соленые слезы на своих губах.

3.

Каждый опер имеет своих стукачей в блатном мире. Если говорить высокопарно, то секретных агентов. Попался один раз по-крупному, заложил подельников, и тебя отпустили. И все. Теперь ты висишь на крючке у ментов. Откажешься стучать, тебя сдадут твоим же, и тогда крышка. Либо достанут дело из архива, и результат будет такой же. У Лыткарина был свой стукач — из серьезных авторитетов, не мелюзга какая-нибудь. Пользовался майор услугами крупного кита в редких случаях, когда совсем прижимало.

Встречались они в небольшом пивном ресторанчике в районе Автово, подальше от людской толчеи, выпивали за разговорами по пять-шесть кружек пива да съедали по тарелке раков. Одним словом, совмещали приятное с полезным. Полгода Лыткарин не вызывал своего агента, но пришло время для откровенной беседы. Позвонил Аристарх ему на сотовый, задал несколько вопросов и попросил ответить через пару дней при личной встрече в любимом кабачке.

Срок настал, и встреча состоялась. Никаких звонков, никаких кличек, называли друг друга по имени, улыбались, пили пиво, разламывали клешни ракам и весело болтали.

— Работенку ты мне задал, Аристарх, на неделю, а ответы требуешь через два дня.

— Не скромничай, Матвей. С твоими возможностями мои вопросы — не вопросы. Это тоже самое, что спросить у продавца на рынке, сколько стоит его товар.

— Плохое сравнение. Он смотрит на человека и сразу видит, кто сколько может заплатить. От собственной оценки и назначает цену. А если говорить о закупочной цене, то таких подробностей ты вообще не узнаешь.

— Не отвлекайся, Матюша. Дело-то серьезное.

— Не преувеличивай. Ловить-то тебе уже некого. И Савву Коптилина, и Ваньку Сошкина уже пришили. А иначе и быть не могло. Оба были обречены. Ванька работал на левобережную группировку. Отморозок. Как что — так за пушку хватался. При дележке барышей своего же братана хлопнул. На сходке решили его замочить. Свои же мужики. Уже могилу ему в лесу заготовили. Но тут к нему обратился один уважаемый старикан. Законник, в большом авторитете. У самого команда не маленькая. Предложил он братве отступного за шкуру Сошкина. Братаны ответили: «Сход вынес ему приговор, папаша. Ты хоть и уважаемый, но в наши дела не лезь». А законник им и говорит: «Я же не спорю. Мне ваш хмырь и нужен на Такое дело, где его шлепнут. И ваш приговор останется в силе, и мои люди целы».

Братки согласились. Срок не более четырех месяцев. Короче говоря, законник выкупил у них Сошкина, чтобы его завалить на каком-то деле, он знал заранее, что оно гиблое, а посему не хотел губить своих ребят понапрасну. Сошкин, понятное дело, ничего не знал об этом. Его командировали свои же в помощь уважаемому авторитету. С Коптилиным получилась та же история. Он запускал грабли в общаг и тянул из него по мелочам. Луговские решили его на куски порубить за крысятничество. И опять объявился наш авторитет и предложил луговским самому разобраться с паскудой, но чуть позже. Пошлет его на верную гибель. А ребятам заплатил отступного за услугу. Так вот, этот самый авторитет — вор серьезный. Могила. Теперь понял, майор, с кем ты хочешь силами меряться?