Принц с простудой в сердце - Страница 76

На второй фотографии аппарат запечатлел могилу. На мраморной плите было выбито имя Бородина Вячеслава Андреевича, дата рождения и дата смерти. «Погиб от рук бандитов 2 августа 1998 года».

Артем развернул бумагу. «Свидетельство о смерти. Диагноз: проникающее ножевое ранение в область сердца».

— Итак, господа судьи. Мною, бывшим сотрудником милиции подполковником в запасе, а ныне представляющим частное сыскное бюро Алексеем Георгиевичем Трапезниковым, в ходе следствия установлено, что к убийству Бородина причастен некий подданный Бельгийского Королевства Этьен Сандани. Доказательства на сей счет имеются и будут суду предъявлены. Господин Сандани представлял в Харькове фирму «Капуссен». По национальности он русский, сын эмигрантов волны начала семидесятых. Фамилия Сандани ему досталась от первого брака. Имеет оксфордское юридическое образование и благодаря хорошему знанию русского языка направлен представителем фирмы в Россию.— Трапезников открыл бельгийский паспорт.— О, вы только взгляните! Вот он, Сандани! Сидит перед нами. Красавец мужчина! Но позвольте, перед нами лежит и другой паспорт. На имя покойного Бородина Вячеслава Андреевича с той же фотографией… Какой же мы можем сделать вывод? Учитывая смерть Бородина, мы можем предположить, что перед нами сидит его убийца — Этьен Сандани, который приехал в Питер с какими-то темными намерениями и выдает себя за убитого им же Вячеслава Бородина. Шум в зале и выкрики с мест: «К стенке гада!». «Смерть!» Да, тут ничего не скажешь. Суд видит перед собой убитую горем вдову с плачущей девочкой на руках. Присяжные скрепят зубами, а публика готова разорвать душегуба на клочки. Пожизненное заключение! В лучшем случае — лет двадцать! Но наш герой не хочет сдаваться! Он вскакивает и кричит: «Постойте, я не Сандани! Я — лже-Дмитрий Второй! То есть, я хотел сказать, что меня зовут Артем Алексеевич Зерцалов!» — Трапезников достал третий паспорт и презрительно посмотрел на Артема.— С вашей-то профессией, господин Зерцалов, непростительно бросать сумки с документами и уликами в багажнике машины. Впрочем, как и другие документы оставлять в пиджаке и бросать его в доме, двери которого даже на ночь не запираются.— Усмехнувшись, он вновь заговорил пафосным голосом: «Зерцалов? — удивился судья.— А кто это такой?»

Сыщик достал из кармана комплект отмычек, найденных все в той же сумке.

— Как? Вы, господин судья, не знаете Зерцалова? Вот справка, полученная из Москвы. Зерцалов примерный мальчик. Кончил школу с золотой медалью. С отличием закончил театральный ВУЗ, целый год работал в академическом театре и произносил знаменитый монолог: «Кушать подано». И это с его-то талантом! Юноша уходит из театра, но больше нигде не работает. Однако покупает себе трехкомнатную квартиру в Черемушках и разъезжает на белом «мерседесе» с откидным верхом шестисотой серии. Чему тут удивляться? Мальчик умен и талантлив! Но вот беда. Сейчас он находится в Санкт-Петербурге, и, по странному совпадению, все газеты пишут о загадочных взломах, пленении адвоката, загадочных убийствах всех, кто был участником похищений. Не пойман только взломщик. Судя по найденным следствием отмычкам, они принадлежат знаменитому медвежатнику Козьей Ножке, найти которого никому никогда не удавалось.— Трапезников положил отмычки в карман, достал сигареты, неторопливо закурил, а потом бросил пачку Артему.

Он поймал ее и отложил в сторону.

— Я не курю.

— Важно не это. А то, что ты поймал сигареты левой рукой. Ты левша. И отмычки у тебя сделаны под левую руку. Следствие считает, что это ты убрал всех своих сообщников, и на то есть веские причины. Отмазаться от такого клейма очень непросто, приятель. Какое бы имя из своих паспортов ты не выбрал — тебе хана. Потянешь на полную катушку. У меня все еще остались связи в управлении МВД, и я в курсе событий.

— Так значит, это тебя наняла Анна Дмитриевна для поездки в Харьков, чтобы узнать подробности о женихе старшей дочери. Там вы и снюхались с Оксаной, и вместо отчета ты решил сам поживиться?

— Нет, Козья Ножка, ты не прав. Я возвращался с отчетом и целью арестовать Этьена Сандани, но, приехав сюда с женой покойного, увидел, что в дом Лапицких проник вовсе не Сандани, а совершенно незнакомый тип. Мы решили, что тебя сюда направил Сандани, а сам притаился где-то рядом. Зачем же нам торопиться? Мы стали за тобой наблюдать. И, как видишь, добились хороших результатов.

— Неплохая работа. За что же тебя из органов поперли? За взятки?

— В очень крупных размерах. Советую это учесть. По мелочам не размениваюсь.

— И что вы от меня хотите?

— С тобой мы счеты потом сведем, когда я узнаю за каким кушем ты охотишься. Вот тогда я и назову свою цену. А вдове ты компенсируешь использование имени ее мужа. Это обойдется тебе в сто тысяч долларов. Ей ребенка одной воспитывать.

— Задача мне понятна. Деньги для вдовы я достану, но при двух условиях. Раз я плачу ей за имя ее мужа, то верните мне его вещи и документы. А деньги я ей отдам в аэропорту при посадке на самолет. А с тобой, подполковник, мы позже разберемся. И учти, на халяву деньги с неба не падают.

— Я уже выполнил свою работу и прижал тебя к стенке. Вот за это ты со мной и будешь расплачиваться.

— Не будь идиотом. Мне стоит свистнуть, и тебя с лица земли сотрут. Ты так и не понял, с кем связался. Но я уважаю достойных противников, и ты получишь половину моей доли. Но шантажистам только лохи верят. Я не из них. Ты станешь моим соучастником и только тогда сорвешь приличный куш. Вот когда мы будем повязаны одной веревочкой, тогда тебе не до шантажа будет.