Принц с простудой в сердце - Страница 6

Шофер слышал сообщение и сорвал машину с места. Синицын добежал до поста, взял с собой еще одного инспектора, оружие и пустился в погоню с опозданием минут в пять-семь. Лил сильный дождь, гибэдэдэшники сидели в будке, вот и задержались. Но Синицын видел, что «волга» рванула по Иликовской перспективе, а он знал, что до Гостилицкого шоссе с нее съезда нет. Имелся шанс нагнать машину на патрульной «девятке». Он связался с постом в Тимяшкине — там ребятам до развилки рукой подать, и они могли блокировать встречную «волгу», не дав им улизнуть. По идее, бандиты попали в тиски. Нормальные люди бросили бы машину и ушли лесом. Но, очевидно, они не знали дорогу и куда она ведет. В результате патрульная Синицына нагнала беглецов на мосту у Федоровки. Там и произошла авария. Следы четко указывают на то, что «волга» слетела в воду. Высота шесть метров, мелководье, камни. Вряд ли кто-нибудь из них остался в живых. Сейчас не проверишь. Придется ждать утра.

— Толково научился изъясняться, Семен. Не зря тебе капитана присвоили. Рад за тебя.

— Спасибо, Алексан Иваныч. А что по делу думаете?

— Инспектор Синицын запомнил тех, кто сидел в белой «волге»?

— Шофера запомнил хорошо, как мог, конечно. Видел силуэты еще двух мужчин… Ночь, дождь… сами понимаете. Другое дело, что приметы совпадали: белая «волга» и трое мужчин.

— Не густо. Ладно. Пока начальство решать будет, мне надо на все своими глазами глянуть. Поедем в офис. Там есть кто?

— Эксперты работу наверняка закончили, но охранники никуда не делись. Кабинет вряд ли опечатали. Представителей прокуратуры не было. Сейчас все дела дежурный по городу решает.

— Кто дежурит?

— Подполковник Кучер.

— Знаю. Сейчас мы ему позвоним. Если эксперты еще не разбежались по домам, то у меня найдется к ним пара вопросиков. Вперед, Куприянов. Следы имеют свойства остывать.

* * *

Не привык Артем валяться в верхней одежде на чистых простынях, особенно если от одежды остались грязные промокшие лохмотья.

Он скинул ноги с кровати и сел. Ссадины на лице щипали, словно волоски из головы выдергивали, локти протерты до крови, колени тоже, сломанные пальцы на ноге опухли. Далеко не убежишь. Слева имелась еще одна дверь, похоже, в ванную комнату. Там наверняка есть зеркало, но смотреть на свое отражение не хотелось. А вот в шкафу порыться не мешает. Наверняка какой-нибудь халатик найдется.

Мебели в спальне хватало, можно найти опору и добраться до любой точки, не перескакивая от точки «А» до точки «Б» на одной ноге.

Он глянул на тумбочку возле кровати, где стоял светильник, и увидел оставленные капитаном вещи погибшего жениха. Бумажник, ключи, кожаный портсигар, зажигалка.

Артем взял бумажник и раскрыл его. Билет из Харькова на самолет, двести пятьдесят гривен, три тысячи рублей, сто двадцать долларов, счет из ресторана, конверт с письмом, сложенный вдвое, паспорт, водительское удостоверение и шестизначный телефон, записанный на обратной стороне какой-то квитанции. Вероятнее всего, харьковский.

Сейчас его больше всего интересовал паспорт. Он открыл его и посмотрел на фотографию. Прямо надо сказать, она его расстроила. Настоящий Бородин на него вовсе не похож. Разве что волосы темные и не толстый, а в остальном — небо и земля. Как же его изуродовала авария, если менты ничего не заметили? Ну, фотография в паспорте — проблема решаемая. Умельцев в этой области он знает немало, и новое имя ему не помешает. Права можно вообще выбросить на помойку, их несложно заказать себе на любое имя, и обойдется это дешевле, чем менять снимок под ламинатом. Он проверил портсигар. Придется вновь закурить. Артем покончил с дурной привычкой два года назад, а Бородин был курящим и предпочитал курить «парламент». Слава Богу, что не «приму».

Свернутое письмо с адресом на конверте предназначалось покойному. «Г. Харьков. Украина. Ул. Пушкина, дом 52, кв. 9. Вячеславу Бородину». Адрес на конверте был написан мелким женским почерком. Уже любопытно.

Он открыл конверт и достал исписанный тетрадный листок бумаги, слабо издававший аромат духов:

Дорогой, Вячик! Кажется, я своего добилась. Моя железная матушка сломалась и дала согласие на наш брак. Правда, выдвинула условие, даже два. Первое: она желает устроить нашу помолвку в присутствии близких, после которой каждый даст тебе оценку по пятибальной шкале. Если будут только тройки, то она меня тебе не отдаст. Ты уж постарайся! Особенно это касается моей матушки и папиного друга Александра Ивановича. Его слово в нашей семье имеет огромный вес и никогда не обсуждается. С виду ничего особенного, обычный мужик, серый, лысоватый, хромоватый, немногословный. Молчит, молчит, а потом бряк — и оценка готова. Бьет не в бровь, а в глаз. Его диагноз неоспорим и всегда точен, как у рентгеновского аппарата. Но я думаю, что такой умница как ты, покорит всех. Маме старая княжеская закалка покоя не дает. Как так, выдавать любимую дочь за кота в мешке, которого никто никогда не видел. Папа за ней три года ухаживал, а потом присылал сватов. С ней ничего не поделаешь, так что моя победа может приравниваться к подвигу.

Жду тебя к сентябрю. Ты уж постарайся поскорее закончить все свои дела в Харькове. После свадьбы я тебя уже не отпущу. Моя подруга Таня Творцова работает коммерческим директором в одном модельном агентстве, она имеет колоссальные связи и обещала помочь с поисками теплого местечка, связанного с дизайном. Так что свою профессию ты сохранишь и сможешь работать по призванию. Мама отдает в наше распоряжение все правое крыло дома, и я уже заканчиваю в нем ремонт. К твоему приезду все будет сделано. А до города ехать полчаса. Рядом. Будешь ездить на моей «вольво», а я на папиной «волге» — все равно простаивает в гараже. Меня беспокоит, что ты очень редко звонишь, а тебе звонить некуда. Зря ты отказался от мобильного телефона, который я хотела тебе подарить. Не так уж это дорого. Но ты же у нас гордый! И что? Заставляешь меня нервничать, а здоровье деньгами не измеришь.